Надо признать, я остался один. Пойти некуда, жаловаться некому. Ориентиры, которые усиленно вбивали мне в голову «демократические» СМИ, оказались ложными. Деньги, как таковые, не смогли стать смыслом и целью, карьерный успех не смог заменить то, что ожидается после смерти. Мир гораздо объемнее оказался, и стою я на плоской земле один, а вокруг тоже одинокие и потерянные. Подойти бы к ним, поговорить, да откуда узнать, кто свой, а кто чужой… Ведь то, что все люди одинаковые, оказалось ложью. Все разные. А говорили, что одинаковые. Я даже понял, зачем говорили — просто один из способов перемолоть человеческий материал в мелкий белый порошок, без комков. Это демократия. Когда все в пыль, и тихо-покорно эта пыль втягивается в жадные ноздри народных избранников в полутьме уборных, через стодолларовую купюру, свернутую трубочкой.
Несколько человек стоят невдалеке и тоже видят пропасть, которая смотрит на них, смотрит уверенно, как и положено смотреть, если за твоей спиной целый мир, извращенный, подготовленный, и беспощадный, с удобным названием «народовластие». Я уже понял, что после демократии не будет ничего. Это конец. Все защитные механизмы общества отключены. Вверх добираются самые жадные, подлые, живучие и хитрые. Другие не попадут к штурвалу, потому что конкуренция. Конкуренция, это когда можно все для достижения цели. Можно врать, подкупать, убивать, врать, врать, врать… Честный и умный заведомо проиграет умному подлецу.
Я хожу среди людей, которых еще не перемолола система, и тыкаюсь, как щенок, мокрым носом в носы этих растерянных, чтобы по запаху понять, кто есть кто, ведь кроме запаха и звериной интуиции не осталось научных способов найти единомышленников. Все логические выводы приведут к ошибке. Тот, кто по умолчанию должен быть своим, уже по пояс в белом порошке, он уже сам нюхает человеческий прах, получая кайф, корчась на экране телевизора в приступах нарциссизма. Он не хочет системных перемен, он хочет обустроить эту летящую в пропасть телегу под свою задницу.
У меня нет врагов, и нет друзей. Я не вижу выхода, но я уверен, что так быть не может. Так долго быть не может. Или мы захлебнемся в сладкой волне потребительского общества — или изменим систему. Это почти невероятно. Сегодня. Это невероятно, как космические полеты в 18-м веке. Но только сегодня, пока мы принюхиваемся друг к другу. Ведь мы все разные. И если по телевизору говорят, что человеку для счастья нужна «полная потребительская корзина», это не про всех. Ведь, правда, не про всех. Иначе не было бы монахов и гениальных поэтов, героев Советского Союза и летчиков-испытателей. Не за банку тушенки же они так жили и так умирали.
У меня нет врагов и нет друзей среди людей. У меня есть враг под названием система, в которой можно все: кичиться собственной педерастией, совращать малолетних, колоться, под Богом подразумевать «успех», покупать не нужные для жизни вещи, получая удивительное наслаждение от процесса покупки, предавать друзей, говоря, что «ничего личного, просто бизнес», не желать изменить мир, а лишь его благоустроить.
У меня нет друзей потому, что я их еще не нашел. Те, кто шли рядом, были попутчиками в Большом Походе За Успехом. Я остановился, а они пошли дальше. Нам не по пути. Вокруг есть люди – отставшие, сознательно остановившиеся, раненые и сомневающиеся. Им больно и страшно. Они так не привыкли, но и как раньше не могут. Я пойду к ним, принюхаюсь, может, у нас одна цель, которая еще не оформилась, потому что один человек на это не способен. Но она есть, я чувствую, что есть, и они поднимают глаза в мою сторону, надеясь, робко надеясь увидеть соратника, я иду, тоже надеясь, что среди этих одиноких, испуганных и великих людей встречу и вас.
Крымское ЭХО"
Комментировать | | Обсудить на форуме |
